Неточные совпадения
Сначала — мальчиком при доме, потом —
в конторе сидел, писал; потом — рассердился крестный на меня, разжаловал
в рабочие, три года с лишком кожи квасил я.
Потом все европейские консулы, и американский тоже, дали знать Таутаю, чтоб он снял свой лагерь и перенес на другую сторону. Теперь около осажденного города и европейского квартала все чисто. Но европейцы уже не считают себя
в безопасности: они ходят не иначе как кучами и вооруженные. Купцы
в своих
конторах сидят за бюро, а подле лежит заряженный револьвер. Бог знает, чем это все кончится.
Англичанин — барин здесь, кто бы он ни был: всегда изысканно одетый, холодно, с пренебрежением отдает он приказания черному. Англичанин
сидит в обширной своей
конторе, или
в магазине, или на бирже, хлопочет на пристани, он строитель, инженер, плантатор, чиновник, он распоряжается, управляет, работает, он же едет
в карете, верхом, наслаждается прохладой на балконе своей виллы, прячась под тень виноградника.
В кабинете — это только так, из приличия, названо кабинетом, а скорее можно назвать
конторой — ничего не было, кроме бюро, за которым
сидел хозяин, да двух-трех превысоких табуретов и неизбежного камина.
Мы пришли на торговую площадь; тут кругом теснее толпились дома, было больше товаров вывешено на окнах, а на площади
сидело много женщин, торгующих виноградом, арбузами и гранатами. Есть множество книжных лавок, где на окнах, как
в Англии, разложены сотни томов, брошюр, газет; я видел типографии,
конторы издающихся здесь двух газет, альманахи, магазин редкостей, то есть редкостей для европейцев: львиных и тигровых шкур, слоновых клыков, буйволовых рогов, змей, ящериц.
— Вот как!.. Что ж, у вас
в конторе много народу
сидит?
«Приказывается тебе немедленно по получении сего розыскать: кто
в прошлую ночь,
в пьяном виде и с неприличными песнями, прошел по Аглицкому саду, и гувернантку мадам Энжени француженку разбудил и обеспокоил? и чего сторожа глядели, и кто сторожем
в саду
сидел и таковые беспорядки допустил? О всем вышепрописанном приказывается тебе
в подробности разведать и немедленно
конторе донести.
— А я, батюшка, не жалуюсь. И слава Богу, что
в рыболовы произвели. А то вот другого, такого же, как я, старика — Андрея Пупыря —
в бумажную фабрику,
в черпальную, барыня приказала поставить. Грешно, говорит, даром хлеб есть… А Пупырь-то еще на милость надеялся: у него двоюродный племянник
в барской
конторе сидит конторщиком; доложить обещался об нем барыне, напомнить. Вот те и напомнил!.. А Пупырь
в моих глазах племяннику-то
в ножки кланялся.
Через две недели, когда Лопухов
сидел в своей заводской
конторе, Вера Павловна провела все утро
в чрезвычайном волнении.
Мы вышли из ворот и разошлись. Огарев пошел к Маццини, я — к Ротшильду. У Ротшильда
в конторе еще не было никого. Я взошел
в таверну св. Павла, и там не было никого… Я спросил себе ромстек и,
сидя совершенно один, перебирал подробности этого «сновидения
в весеннюю ночь»…
— Давно уж.
В конторе сидит.
Николай уезжал по утрам на Ильинку,
в контору, где у них было большое суконное дело, а старший весь день
сидел у окна
в покойном кожаном кресле, смотрел
в зеркало и ждал посетителя, которого пустит к нему швейцар — прямо без доклада. Михаил Иллиодорович всегда сам разговаривал с посетителями.
Галактион накинул халат и отправился
в контору, где временно помещен был Харитон Артемьич. Он
сидел на кровати с посиневшим лицом и страшно выкаченными глазами. Около него была одна Харитина. Она тоже только что успела соскочить с постели и была
в одной юбке. Плечи были прикрыты шалью, из-под которой выбивалась шелковая волна чудных волос. Она была бледна и
в упор посмотрела на Галактиона.
Стол, за которым
сидит врач, огорожен деревянною решеткой, как
в банкирской
конторе, так что во время приемки больной не подходит близко и врач большею частью исследует его на расстоянии.
Около заводской
конторы и на крылечке
сидели служащие и мелкая заводская сошка, а у машинной, где висел на высоком столбе медный колокол, шушукалась и хихикала расцвеченная толпа заводских поденщиц, вырядившихся
в ситцевые сарафаны, кумачные платки и станушки с пестрыми подзорами.
Розанов хотел побывать у Андрияна Николаева
в конторе между своими утренними визитациями и обедом. Обойдя отделение и вымыв руки, он зашел домой, чтобы переменить платье и ехать к Введению, что
в Барашах, но отворив свою дверь, изумился. На крайнем стульце его приемной комнаты
сидел бахаревский казачок Гриша.
— Да-с,
в конторе у нотариуса
сидит… духота-то какая! да еще прочие служащие
в трактир за кипятком заставляют бегать!
Аггей Никитич
сидел в губернской почтовой
конторе и принимал денежные отправки, с напряженным вниманием пересчитывая бумажки и серебро.
— У меня тут
в конторе сидит один сосланный, Пилецкий; он едет, вообрази, Мира, к Егору Егорычу на именины! И я с ним поеду! Ведь надобно мне когда-нибудь видеться с Егором Егорычем.
В конторе за большим покрытым черным сукном столом
сидел высокий рыжий мужчина.
Князь более месяца никогда почти не бывал дома и говорил жене, что он вступил
в какое-то торговое предприятие с компанией, все утро
сидит в их
конторе, потом, с компанией же, отправляется обедать
в Троицкий, а вечер опять
в конторе.
В конторе Грохова, по-прежнему грязной и темной,
сидели сам Грохов и Янсутский. Оба они очень изменились: Грохов оплешивел, обеззубел и был с багрово-желтым цветом лица, а Янсутский еще более похудел и походил на оглоданную, загрязненную кость, но энергии своей нисколько не утратил.
Уложив эти деньги
в нарочно взятый для них саквояж, Домна Осиповна отправилась
в контору Хмурина, где
сидел всего один артельщик, который, когда Домна Осиповна сказала, что приехала купить акции, проворно встал и проговорил: «Пожалуйте-с; от Селивестра Кузьмича был уже приказ!» Домна Осиповна подала ему свой саквояж с деньгами, сосчитав которые, артельщик выдал ей на восемьдесят тысяч акций.
От Грохова Домна Осиповна проехала
в одну из банкирских
контор. Там,
в первой же со входа комнате, за проволочной решеткой, — точно птица какая, —
сидел жид с сильными следами на лице и на руках проказы; несмотря на это, Домна Осиповна очень любезно поклонилась ему и даже протянула ему
в маленькое отверстие решетки свою руку, которую жид,
в свою очередь, с чувством и довольно сильно пожал.
Несмотря на ранний час, Гарусов уже был
в конторе. Он успел осмотреть все ночные работы, побывал на фабрике, съездил на медный рудник. Теперь распределялись дневные рабочие и ставились новые. Гарусов
сидел у деревянного стола и что-то писал. Арефа встал
в толпе других рабочих, оглядывавших его, как новичка. Народ заводский был все такой дюжий, точно сшитый из воловьей кожи. Монастырский дьячок походил на курицу среди этих богатырей.
Но эта дьячковская воля продолжалась недолго. Через две недели Арефу повели
в рудниковую
контору. Приказчик
сидел за деревянной решеткой и издали показал дьячку лоскуток синей бумаги, написанной кудрявым почерком.
Иногда он являлся
в контору, долго
сидел там и, мешая Якову, жаловался, что вот он отдал все свои силы фабрике, детям, всю жизнь прожил запряжённый
в каменные оглобли дела,
в дыму забот, не испытав никаких радостей.
Бучинский шустро семенил по
конторе и перекатывался из угла
в угол, как капля ртути; он успевал отвечать зараз двоим, а третьему рассыпался сухим дребезжащим смехом, как смеются на сцене плохие комики. Доктор
сидел уже за яичницей-глазуньей, которую уписывал за обе щеки с завидным аппетитом; Безматерных
сидел в ожидании пунша
в углу и глупо хлопал глазами. Только когда
в контору вошла Аксинья с кринкой молока, старик ожил и заговорил...
Пелагея Егоровна. Что тебе
в конторе все
сидеть одному! Не велико веселье! Зайдешь, что ли? Гордея-то Карпыча дома не будет.
Кроме меня,
в уголке
конторы сидел Иван Макарович Юдин, человечек немой души и всегда пьяненький. Телеграфистом он был, да за пьянство прогнали его. Вёл он все книги, писал письма, договоры с мужиками и молчал так много, что даже удивительно было; говорят ему, а он только головой кивает, хихикает тихонько, иной раз скажет...
— Тебя, дурак, ценят, — говорит, — о тебе думают, ревность твою к работе заметили, разуму твоему хотят воздать должное. И вот ныне я предлагаю тебе даже на выбор два послушания: хочешь ли ты
в конторе сидеть, или —
в келейники к отцу Антонию?
Сидел я с нею
в конторе молча целые дни, спросит она меня что-нибудь по делу, отвечу ей — тут и вся наша беседа.
И повели меня
в карцер —
в ямку под
конторой; ни встать там, ни лечь, только
сидеть можно. На полу солома брошена, мокра от сырости. Тихо, как
в могиле, даже мышей нет, и такая тьма, что руки тонут
в ней: протянешь руку пред лицом, и — нет её.
В тот самый вечер, как сходка, выбирая рекрута, гудела у
конторы в холодном мраке октябрьской ночи, Поликей
сидел на краю кровати у стола и растирал на нем бутылкой лошадиное лекарство, которого он и сам не знал.
На первых порах крепко меня лакеи утесняли: все-таки вроде как благородный, был офицером, недавно
в конторе барином
сидел. Но ненадолго. Во-первых, я и сам с острыми зубами, а во-вторых, есть у меня дорогая способность: во всякую жизнь вживаться. И еще чем я внушил им уважение — это познаниями по судебной части. У лакеев постоянно дела у мировых судей и
в съезде. Все больше
в области дебоша и неуплаченных счетов.
Троеруков(лениво). А давно ли он
в конторе у меня
сидел, дожидался смирно, когда я его позову?
Я знал, что старика нет дома и что он до самого обеда
сидит в своей
конторе.
— Тутот-ка, тутот-ка…
В конторе сидит.
В этот же самый день, часу
в восьмом вечера, Василий Свитка слез с извозчичьих дрожек на углу Канонерской улицы
в Коломне и спешно поднялся по лестнице большого каменного дома. На одной из дверей, выходивших на эту лестницу, была прибита доска с надписью: «Типография И. Колтышко». Он постучался и спросил управляющего типографией. Рабочий, отворивший дверь, проводил его
в типографскую
контору. Там
сидел и сводил какие-то счеты человек лет тридцати, довольно тщедушной, рыжеватой наружности.
Хоть и молод, хоть и ученый, а не бросил он дела родительского, не по́рвал старых торговых связей, к старым рыбникам был угодлив и почтителен, а сам вел живую переписку со школьными товарищами, что
сидели теперь
в первостатейных
конторах, вели широкие дела или набирались уму-разуму
в заграничных поездках…
Опричь Устюгова с Богатыревым,
в богадельне
сидели пришлые крестьянки и Серафима Ильинишна с монахинями. Были тут и божедомки, и седовласый пасечник Кирилла Егорыч, бодрый не по летам дворецкий Сидор Савельев и конторщик Пахом Петров. И молодежи было довольно: поваренок Трофимушка, писаренок Ясонушка, что у Пахома
в конторе пописывал, еще человек с пяток. Они еще не были «приведены», но хаживали на радения, потому что одному Василиса, другому Лукерьюшка по мыслям пришлись.
Меж тем Ворошилов и Ермолаич, выйдя задним ходом, обошли дом и стали
в сенях
конторы, куда посажен был Висленев. Он
сидел в кресле, понурив голову,
в каком-то полусне, и все что-то бормотал и вздрагивал.
Ночь уходила; пропели последние петухи; Михаил Андреевич Бодростин лежал бездыханный
в большой зале, а Иосаф Платонович Висленев
сидел на изорванном кресле
в конторе; пред ним, как раз насупротив, упираясь своими ногами
в ножки его кресла, помещался огромный рыжий мужик, с длинною палкой
в руках и дремал, у дверей стояли два другие мужика, тоже с большими палками, и оба тоже дремали, между тем как под окнами беспрестанно шмыгали дворовые женщины и ребятишки, старавшиеся приподняться на карниз и заглянуть чрез окно на убийцу, освещенного сильно нагоревшим сальным огарком.
В отдельных трех комнатах
конторы помещалась арестованная аристократия: посягатель на убийство Горданова — Жозеф Висленев, сильно подозреваемый
в подстрекательстве крестьян к бунту — священник Евангел, и очевидный бунтовщик, силой захваченный, майор Форов.
В каменном же амбаре без потолка
сидели человек двадцать арестованных крестьян.
Осетров
сидел за письменным столом
в такой же позе, как
в конторе, когда Палтусов
в первый раз явился к нему от Калакуцкого.
А вот сын окольничего, князь Юрий княж Никитич Заборовский, уже бритый,
сидит обер-штеркригс-комиссаром
в кригс-комиссариатской
конторе военной коллегии…
— Уф! — сказал он, выпуская из легких весь воздух. — То есть, вот как замучился! Едва
сижу! Почти пять суток… день и ночь жил, как на бивуаках! На квартире ни разу не был, можете себе представить! Всё время возился с конкурсом Шипунова и Иванчикова, пришлось работать у Галдеева,
в его
конторе, при магазине… Не ел, не пил, спал на какой-то скамейке, весь иззябся… Минуты свободной не было, некогда было даже у себя на квартире побывать. Так, Надюша, я и не был дома…
Когда работаешь десять лет и ничего не добьешься, кроме зависимости… тратишь свой талант на то, чтобы кусочек хлеба иметь, лучше же на это одни руки употреблять или просто
сидеть где-нибудь
в конторе от десяти до трех.
Сидя в темном углу
конторы, Николай Герасимович с немым ужасом глядел на эту тягостную картину, ожидая своей очереди.
Когда его впустили туда, Элиодор ходил по
конторе, а на диване
сидел белокурый, большого роста — кажется, из немцев — коммерсант,
в усах, бритый, старательно причесанный и одетый с иголочки. Воротничок и манжеты так и лоснились.